Вопрос 31. Каждый мусульманин обязан верить в то, что Тора и Евангелие были искажены руками нечестивцев, которые внесли в них изменения и добавки и вычеркнули из них часть того, что было ниспослано. Скажите, а зачем, по-вашему, иудеям и христианам надо было «подделывать» свои священные тексты задолго до появления Корана и мусульман? Понимаем, если бы внесли изменения после появления Корана, но уже со II –III вв. до Р.Х., т. е. за 800–900 лет до Корана, известно множество записей текста Ветхого Завета, куда внести изменения было просто невозможно!

А списки Нового Завета датируются началом II в. по РХ, за 400 лет до Корана. Или Вы считаете, что иудеи, пророчески предвидя появление Ислама и упреки мусульман в адрес Библии, за 1000 и более лет (а христиане за 400) до Корана решили исказить Библию в антикораническом духе? Неужели вы верите в такую «фантастику»? И почему Вы, признавая, что Инджиль, т. е. Евангелие, был послан Аллахом, не следуете Евангелию и христианской вере?

Ответ 31. В мусульманской среде сегодня действительно доминирует мнение о намеренных искажениях Слов Аллаха иудеями и христианами. Однако это только мнение, оно не единственное и потому не является обязательным для веры мусульман. А возникло оно из-за того, что не было оговорено, согласно каким критериям можно считать текст «Священным Писанием», и представители Иудаизма и Христианства вкладывают в этот термин каждый свой смысл (среди христиан есть и иные вариации), отчего и возникло ложное представление о позиции другой стороны. Часть мусульман стали говорить, что иудеи и христиане исказили слова Самого Аллаха, а христиане стали упрекать мусульман в том, что они считают Откровением только прямую речь Бога от первого лица, чем произвольно устанавливают границы для Откровения Всемогущего.

Постараемся избавиться от путаницы в терминологии. Но сначала оговорим, что автор данной статьи убежден в некорректности вышеупомянутого мнения. Для подтверждения приведем мнение двух авторитетнейших алимов: сподвижника Пророка Ибн Аббаса и составителя сборника хадисов имама аль-Бухари (да будет доволен ими Аллах!). В своем «Сахихе» аль-Бухари передает слова Ибн Аббаса относительно упомянутого в Коране «искажения» предшествующего Писания: «Ни один смертный не в силах изменить текст чего-либо из Посланий Аллаха (лейса ли-ахад ан-йузиль ляфз китаб мин кутуб Аллах), а только исказить переиначиванием его смысла». И имам аль-Бухари «не отвергал это мнение, но согласился с ним» [Ибн Касир, 1990, т.2, с. 149].

Поскольку есть и другие мнения, то отсюда следует, что обязательной нормы Шариата, будто все мусульмане обязаны верить в «искаженность Библии», не существует и никогда не существовало, чему порукой – Ибн Аббас (да будет доволен им Аллах). Итак, скажем точнее: есть аяты благородного Корана, в которых говорится об искажениях предыдущих Писаний, и понятие искажения, на первый взгляд, можно отнести как к тексту слов Аллаха, так и к их толкованию: «Горе тем, которые пишут писание собственными руками, а затем говорят: “Это – от Аллаха”, чтобы купить за это ничтожную цену. Горе им за то, что написали их руки! Горе им за то, что они приобретают!» (2:79). Есть подобные же утверждения и у пророков в Библии: «Как вы говорите: "мы мудры, и Закон Господень у нас"? А вот лживая трость книжников и его превращает в ложь» (Иер. 8: 8).

На самом деле вся проблема в том, что у иудеев, христиан и мусульман, в соответствии с вероучением каждой из их религий, разный критерий самого понятия «Послания (Писания) Бога»! Не случайно христиане и говорят иначе: «слово Божье», что не совсем то же, что «Слово Бога», ибо первый термин значительно шире по объему, чем второй. В «Слове Бога» в каждом суждении или повелении речь может идти только об авторстве Самого Творца миров, а в «слове Божьем» – можно говорить и об авторстве человека, пишущего самостоятельно, по вдохновению или внушению, следуя авторитету в общественном мнении или просто по собственному рассуждению.

Мы, мусульмане, строго соблюдаем принцип четкого отделения слов Всевышнего от слов человеческих по признаку авторства, поэтому для нас Коран и Сунна Пророка (с.а.в.) – принципиально разные вещи. Для нас на первом месте стоит вопрос прямого авторства текста.

1. Если автор – Всевышний, то Его Пророк, передавая Его слова и повеления, сам не является автором ни единого слова. Это откровение Творца миров, Который передал нам именно то, что Сам захотел передать. Пророк – только инструмент в руках Всевышнего, передатчик, глашатай, посол, который только зачитывает, публично оглашает народу переданный ему текст Владыки миров: «Повинуйтесь Аллаху, повинуйтесь Посланнику и остерегайтесь! Но если вы отвернетесь, то знайте, что на Нашего Посланника возложена только ясная передача Откровения» (5:92 ).

Обращает на себя внимание и то, что такой подход узаконен был в Торе, и мы считаем его преемственным для всех посланий Единого Бога: «Я воздвигну им пророка из среды братьев их, такого как ты, и вложу слова Мои в уста его, и Он будет говорить им все, что Я повелю ему; а кто не послушает слов Моих, которые [пророк тот] будет говорить Моим именем, с того Я взыщу; но пророка, который дерзнет говорить Моим именем то, чего Я не повелел ему говорить, и который будет говорить именем богов иных, такого пророка предайте смерти» (Втор.18:18–20).

И во исполнение этого закона пророки в Библии сами указывают, иногда очень детально, что не они, а именно Всевышний является автором слов, произносимых ими от Его имени: «В пятый день месяца (это был пятый год от пленения царя Иоакима), было Слово Господне к Иезекиилю, сыну Вузия, священнику, в земле Халдейской, при реке Ховаре; и была на нем там рука Господня» (Иез. 1).

Пророки четко отграничивали свои слова от слов Аллаха: «Слово Господне, которое было к Осии, сыну Беериину, во дни Озии... Начало слова Господня к Осии...» (Ос. 1:1–2).

2. Если автор – пророк, избранный и призванный Творцом, который говорит и действует без указания на то, что это – речь Всевышнего, то его слова и дела истинны как образцовое исполнение откровения Аллаха Его святым избранником при содействии ему в этом Аллаха, как детализация и конкретизация пророком Его повелений применительно к жизненным ситуациям: «Я ниспослал вам Посланника из вашей среды, который читает вам Наши аяты, очищает вас, обучает вас Писанию и мудрости, обучает вас тому, чего вы не знали» (2:151). Это сунна Пророка, не являющаяся словами или действиями Самого Аллаха, но являющаяся словами и действиями человека, ставшего образцом исполнения Его повелений. К Сунне относятся и те повеления Аллаха, которые обращены к личным действиям пророка, если только Сам Всевышний не велел включить их в Свое Послание для всех.

3. Если автор – любой иной человек, то этот текст отражает его собственные, авторские мысли, и какими бы гениальными они ни были, они всегда будут словами человека, где может быть много истинного, но может быть и ошибочное, ложное. Это сочинение человеческое.

Отдельно оговорим, что речь Аллаха, превелик Он и преславен, не обязательно идет от первого лица («Я», «Мы»), как нам приписывают наши оппоненты. Достаточно распространено в Коране, как и в Библии, что воля или действия Аллаха излагаются в третьем лице единственного числа. «Если бы захотел Господь твой, то Он создал бы людей общиной, одну и ту же веру исповедующей. Но они остаются различными» (11:118).

Иудеи различают Писания по степени авторитетности только книг в целом, например, Тора стоит выше писаний пророков, те – выше исторических хроник, но они не проводят различий по авторству слова внутри своих нынешних священных книг. Если книга считается Моисеевой, то, значит, все, что в ней написано, считается одинаково ниспосланным свыше.

А христиане считают одинаково «внушенными Богом», т. е. «Боговдохновенными» все тексты не только внутри книг Ветхого Завета, но не устанавливают и иерархического разделения на Тору, пророков, исторические хроники и сказания, поэтические книги, героический эпос: «Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности», – учит апостол Павел (2 Тим. 3:16).

Но, конечно, главным Писанием для христиан стал Новый Завет, поднявшийся над Ветхим, однако внутри Нового Завета все тексты равноценны между собой как основания для норм вероучения: любую цитату Иисуса Христа (а.с.) христиане приводят наравне с цитатами авторов Евангелия, цитатами из личных посланий учеников Иисуса и высказываниями апостола Павла, так что любая из них, вошедшая в Новый Завет, является основой для богословских выводов, включая и строго обязательные – догматы веры и каноны (правила) поведения.

В классификации мусульман это выглядит как размещение в едином тексте слов Аллаха, слов и описаний поступков (хадисы) предшествующих Мухаммаду пророков, включая хадисы аль-кудси, но без сведений о цепочке передатчиков, и тафсиры (комментарии) к ним, нередко без указания авторства. Если для нас является обязательной жестко установленная цепочка авторитетных передатчиков, восходящая к непосредственным свидетелям, то иудеи и христиане достаточной защитой от фальсификаций аутентичного текста считают его древность и использование одного и того же текста различными писателями той эпохи, а гарантом – коллективное (соборное) мнение мудрецов или служителей церкви (последние считаются носителями Святого Духа, который открывает им безошибочные решения).

Отсюда следует, что при оценке текстов на предмет, какие из них считать священными, между иудеями, христианами и мусульманами не должно быть никакой конфронтации, ибо разница в критериях оценки заложена в понимании основ каждой религии. Здесь может иметь место только констатация различия подходов: «Вам ваша религия, а мне – моя религия» (109:6).

Итак, были ли искажены собственные слова Аллаха, ниспосылавшиеся в докораническую эпоху верующим, которые называют себя сегодня иудеями и христианами?

Коран, ниспосланный нам в начале VII в. н. э., говорит о Торе как о Слове Создателя. Но что такое была Тора как Слово Создателя при самом Моисее (а.с.)? Читаем: «И обратился и сошел Моисей с горы; в руке его были две скрижали откровения [каменные], на которых написано было с обеих сторон: и на той и на другой стороне написано было; скрижали были дело Божие, и письмена, начертанные на скрижалях, были письмена Божии» (Исх. 32:15–16).

Сравним объем текста, который может уместиться на двух каменных дощечках, носимых одним человеком, с объемом сегодняшней Торы. Эта огромная разница между ними и есть ключ к пониманию того, что в сегодняшней Торе суть письмена Божии, а что – человеческие. Сам пророк Моисей (а.с.) разъясняет этот вопрос, разделяя Откровение Всевышнего и свою сунну: «И говорил Господь к вам... и объявил Он вам Завет Свой, который повелел вам исполнять, десятословие, и написал его на двух каменных скрижалях; и (а также) повелел мне Господь в то время научить вас постановлениям и законам, дабы вы исполняли их» (Втор. 4:12–14). Все четко: вот слова Аллаха на двух скрижалях, а все остальное – это то, чему пророк будет научать народ, т. е. его сунна.

А вот что говорится в Коране: «Мы написали для него на скрижалях назидание обо всякой вещи и разъяснение всего сущего: “Держи их крепко и вели твоему народу следовать наилучшему из этого”» (7:145). Таким образом мы и получаем ответ на вопрос, о какой Торе говорится в Коране? О Торе объемом в две каменные скрижали, на которых уместились все письмена Божии! Как видим, налицо полное совпадение свидетельства Моисея (а.с.) в Торе со Словом Аллаха в Коране! И там и тут четкое разделение слов Аллаха и сунны пророка, который будет «держать», т. е. следить за соблюдением слов Аллаха и научать народ.

Все остальное, что не было записано на скрижалях каменных, суть не письмена Божии, не Тора Бога, а письмена Его пророка (сунна), учившего народ, а также письмена позднейших комментаторов (тафсир) к ним. Место, где Моисей цитирует слова Бога, обращенные персонально к нему – аналог хадисов аль-кудси.

Однако у иудеев эти тексты не разведены в разные книги, как у нас Коран, Сунна и тафсир, а размещены в едином изложении, часто без указаний на границы между ними, что и могло стать причиной появления у мусульман, по аналогии со своей практикой четкого разделения Корана, Сунны и тафсиров, неверного впечатления, что весь текст нынешней Торы в целом должен считаться словами Аллаха. А поскольку слова Аллаха в Торе были дополнены сунной Моисея, а позднее к ним были добавлены и письменные комментарии, то отсюда и понятно, как возникла иллюзия, что этими прибавлениями искажались собственные слова Аллаха, Тора Божья!

Между тем «Таурат», или Тора, которая была «делом Божиим и письменами Божиими», осталась неизменной, ее текст изложен в составе нынешней Торы, или «Пятикнижия Моисея», среди сунны и иных текстов. А иудеи и христиане стали называть этот сводный текст также Торой, причем христиане стали говорить о нем не как о прямых словах Аллаха, а как о «богодухновенном» тексте, когда автор – человек, вдохновляемый свыше, пишет священный текст. В этом смысле «богодухновенный текст» и не может считаться у них искаженным, так все изменения делались людьми «по внушению свыше».

Мусульмане могут, конечно, ставить вопросы о достоверности копий текста подлинной Торы, аутентичности текста, ввиду разрушения храма Соломона и сожжения всего, что в нем было (сами христиане этот вопрос ставят в многочисленных научных исследованиях), но в приложении только к Торе Божьей, т. е. письменам на скрижалях, это вопрос всего лишь о возможном наличии отдельных неточностей переписчиков, а не глобального и намеренного искажения смысла, ибо эту Тору, Тору Аллаха, учили наизусть многие поколения верующих, и даже после уничтожения самих скрижалей и сожжения свитков из Храма оставались многие копии и множество хафизов, знавших текст наизусть. Однако это не касается сунны Моисея (а.с.), которая не была главным вероучительным документом и могла претерпеть изменения в зависимости от квалификации позднейших комментаторов, переписчиков и реставраторов древних текстов, особенно при Ездре, по возвращении из рабства в Вавилоне.

Если с Торой Аллаха есть ясность, то как отличить благочестивую сунну Моисея (а.с.), записанную при его жизни или вскоре после смерти его благочестивыми сподвижниками, от ее неточного пересказа и от мнений позднейших, большей частью неизвестных комментаторов, вошедших в текст Торы сегодняшней? Эта проблема весьма серьезна для нас в дискурсе нашей темы. Читаем в нынешней Торе о погребении Моисея и оценке его роли в истории: «И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей, которого Господь знал лицем к лицу, по всем знамениям и чудесам, ... которые Моисей совершил пред глазами всего Израиля» (Втор. 34:9–12).

Очевидно, что не мог сам Моисей (а.с.) описывать свое погребение и писать о себе самом, что «более не было такого пророка» у сынов Израиля (а.с.). А слова «более не было» вызывают еще больший вопрос: до какого века не было? Кто автор и в каком веке он подвел итог сравнения пророков Божьих? Некоторые пишут, что автор – Иисус Навин, ученик и преемник Моисея, потому этот текст одинаково боговдохновенен с предыдущим. Однако Иисус Навин никак не мог подводить итог такому сравнению, так как, будучи наследником Моисея, сравнивать мог только лично с собой. Но еще более веской причиной, по которой автором этого текста совершенно точно был не Иисус Навин, являются следующие слова: «И умер там Моисей, раб Господень, в земле Моавитской, по Слову Господню; и погребен на долине в земле Моавитской против Беф-Фегора, и никто не знает места погребения его даже до сего дня» (Втор. 34:5–6).

Во-первых, Иисус Навин не мог не знать места погребения, поскольку сам руководил погребением Моисея при собрании всего народа израильского! Во-вторых, и те, кто оплакивали, и их дети, бывшие там, да и их потомки, пока жива была память о Моисее и пока они жили там, где находилась его могила, также не могли не знать этого места. Поскольку же почитание Моисея у иудеев было всегда и сохраняется поныне, то, значит, конец книги написан автором из каких-то следующих поколений, живших тогда, когда, не по воле иудеев, могила Моисея уже давно была утрачена. А причиной утраты могилы почитаемого величайшего пророка мог послужить только внешний фактор. И, поскольку великого потопа в тех краях больше не было, таковой причиной явилось, несомненно, нашествие иноплеменников, сопровождавшееся разрушением основных почитаемых святынь Израиля (Храма, могил пророков и прадедов) и насильственным переселением иудеев из этого края в дальние края, например, в Вавилон, в рабство (VI в. до н. э.), где память о месторасположении могил, естественно, стерлась.

Тогда вполне логично, что, вернувшись после 70 лет рабства, иудеи долгие годы искали могилу Моисея и, не найдя ее, высказали огорчительное признание, что никто не знает места захоронения великого пророка «даже до сего дня». До какого сего? До дня окончания безрезультатных поисков по возвращении в землю обетованную. Тогда, скорее всего, и родился этот тафсир – комментарий к сунне пророка Моисея, и тогда же он был вписан в текст нынешней Торы.

У иудеев и сегодня используется понятие «устная Тора» – в принципе, очень четкое название, дающее понять, как текст на двух каменных скрижалях оказался потом дополнен таким объемом, какой мы имеем в сегодняшней Торе. Часть «устной Торы» когда то, в какой-то из дней, когда уже давно не знали, где погребен Моисей, стала письменной, дополнив на свитках текст, содержавшийся ранее только на скрижалях, а также текст сунны Моисея. Таким образом, этот текст – не Тора Всевышнего в коранической терминологии и не сунна Моисея, а позднейший тафсир.

Мы приводим только то, что есть в тексте самой Библии, не выходя за ее рамки, не обращаясь к иным источникам и к «библейской критике», развитой христианскими учеными, и тем не менее текстологический анализ, а иногда и прямые указания пророков, убедительно показывают нам наличие внутри нынешних священных книг слов Аллаха, которые передавал пророк от Его имени, сунны пророков, а также комментариев и дополнений из иных источников, письменных и устных преданий.

Но дополнившие текст слов Аллаха письменные комментарии, увы, не всегда были верными и благочестивыми. Ибо сказал пророк Иеремия (а.с.): «Как вы говорите: "Мы мудры, и закон Господень у нас"? А вот лживая трость книжников и его превращает в ложь» (Иер. 8:8). Т. е. текст Закона Бога сохранился, но к нему было добавлено множество комментариев, дополнений, так что слова Бога нередко оказывались ложно перетолкованными.

Рассмотрим 19-ю главу Книги Бытия в Торе, посвященную Лоту (а.с.) (араб. Лут). Подробно описывается, как ангелы Божьи спасали и выводили его с семьей из Содома, который сразу после этого был уничтожен огнем небесным – это сунна пророка Лота. Вот окончание этого детального описания: «Солнце взошло над землею, и Лот пришел в Сигор. И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба, и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и [все] произрастания земли. Жена же Лотова оглянулась позади его, и стала соляным столпом» (Быт. 19:1–27). После чего рассказчик возвращается к сунне Авраама (а.с.), о котором подробно шла речь в нескольких предыдущих главах: «И встал Авраам рано утром [и пошел] на место, где стоял пред лицем Господа, и посмотрел к Содому и Гоморре и на все пространство окрестности и увидел: вот, дым поднимается с земли, как дым из печи» (Быт. 19:28).

Казалось бы, рассказ о Содоме и Лоте завершен, далее излагается история Авраама, и начало следующей, 20-й главы прямо продолжает только что приведенную нами цитату о нем, давайте соединим их: «Авраам поднялся оттуда к югу и поселился между Кадесом и между Суром» (Быт. 20:1). И далее единый последовательный текст – все об Аврааме. Увидел он сожженные города и пошел оттуда к югу.

Однако уже начатое в стихе 28 последовательное повествование об Аврааме (а.с.) прерывается в стихе 29, который возвращает внимание читателя к истории Лота: «И было, когда Бог истреблял [все] города окрестности сей, вспомнил Бог об Аврааме и выслал Лота из среды истребления, когда ниспровергал города, в которых жил Лот» (Быт. 19:29). То есть предлагается как бы краткий повтор только что сказанного. Может быть, это эмоциональный повтор для подытоживания? Но ради чего прерывать уже начавшийся следом рассказ об Аврааме? Если бы этот рассказ был помещен перед стихом 29, переводящим тему на Авраама, то была бы сохранена внешняя последовательность изложения – сначала о Лоте, потом об Аврааме (мир им), но получилось иначе.

Ответ на этот вопрос можно получить только из содержания следующего за этим рассказа, завершающего нынешнюю 19-ю главу Книги Бытия: «И вышел Лот из Сигора и стал жить в горе, и с ним две дочери его, ибо он боялся жить в Сигоре. И жил в пещере, и с ним две дочери его. И сказала старшая младшей: отец наш стар, и нет человека на земле, который вошел бы к нам по обычаю всей земли; итак, напоим отца нашего вином, и переспим с ним, и восставим от отца нашего племя.

И напоили отца своего вином в ту ночь; и вошла старшая и спала с отцом своим [в ту ночь]; а он не знал, когда она легла и когда встала. На другой день старшая сказала младшей: вот, я спала вчера с отцом моим; напоим его вином и в эту ночь; и ты войди, спи с ним, и восставим от отца нашего племя. И напоили отца своего вином и в эту ночь; и вошла младшая и спала с ним; и он не знал, когда она легла и когда встала.

И сделались обе дочери Лотовы беременными от отца своего, и родила старшая сына, и нарекла ему имя Моав [говоря: он от отца моего]. Он отец моавитян доныне. И младшая также родила сына, и нарекла ему имя Бен-Амми [говоря: он сын рода моего]. Он отец аммонитян доныне» (Быт. 19:30–38).

Слова «доныне» в отношении обоих племен доказывают, что автор этого рассказа – не современник дочерей Лота, только еще родивших первенцев для будущих многочисленных племен, а позднейший комментатор, живший в ту эпоху, когда эти племена были большими и сильными и между ними и потомками Ицхака шло серьезное противостояние. Только тогда дочерей Лота могли оценивать как прародительниц моавитян и аммонитян.

Цель данного описания указана в его конце – показать незаконность, нелегитимность племен моавитян и аммонитян, как бы изначально возникших в результате беззаконного кровосмешения. Зачем нужно было доказывать это? Племена моавитян и аммонитян были потомками Лота, племянника Авраама, и враждовали с прямыми потомками Авраама через Иакова, прозванного Израилем (а.с.). В книге Неемии описывается, как потомки Иакова-Израиля по возвращении иудеев из вавилонского плена отделяли от себя иноплеменных, чтобы те не имели прав на землю обетованную.

В частности, говорится: «В тот день читано было из книги Моисеевой вслух народу и найдено написанное в ней: аммонитянин и моавитянин не может войти в общество Божие во веки, потому что они не встретили сынов Израиля с хлебом и водою и наняли против него Валаама, чтобы проклясть его... Услышав этот закон, они отделили все иноплеменное от Израиля» (Неем. 13:1–3).

В эпоху ревностного этнического и конфессионального «отделения» иудеев от иноплеменников, начатого реставратором свитков Писания священником Ездрой, было весьма кстати дополнить перечень грехов, выводящих моавитян и аммонитян из обетования Бога Аврааму, рассказом о том, что их родство Аврааму через его племянника Лота изначально было порочным, беззаконным. Любопытно, что Неемия не ссылается на рассказ о дочерях Лота из 19-й главы, что позволяет задать вопрос: содержался ли уже этот рассказ на тогдашних свитках Торы или же появился там позже, т. е. после 445 г. до н. э.?

По содержанию этот рассказ не является комментарием к сунне Лота, а представляет собой совершенно самостоятельный текст, поэтому в его начале и говорится коротко о спасении Лота. По религиозному смыслу его трудно связать с предыдущим изложением, сразу возникает вопрос: неужели Всевышний спасал Своего пророка – праведного Лота и двух его дочерей-девственниц из города сексуальных насильников и извращенцев лишь для того, чтобы сразу после спасения сделать праведника жертвой еще более подлого насилия – со стороны его же дочерей?? Инцест по Торе является безусловным, смертным грехом. Увы, остается лишь строить предположения...

Тем не менее, мы можем рассмотреть принципиальный для нас вопрос об авторстве. Из текста очевидно, что поведать об этом событии могли только сами совершившие грех дочери, – ибо больше свидетелей быть не могло, но насколько правдиво и точно они поведали обществу о собственном смертном грехе и позоре, насколько точно их рассказ передавался из поколения в поколение, чтобы через несколько веков быть добавленным неизвестным книжником к сунне праведного Лота?

Обратимся далее к Новому Завету: «Тогда приходят к Иисусу иерусалимские книжники и фарисеи и говорят: зачем ученики Твои преступают предание старцев? Ибо не умывают рук своих, когда едят хлеб. Он же сказал им в ответ: зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего?

Ибо Бог заповедал: почитай отца и мать; и: злословящий отца или мать смертью да умрет. А вы говорите: если кто скажет отцу или матери: дар Богу то, чем бы ты от меня пользовался, тот может и не почтить отца своего или мать свою; таким образом вы устранили заповедь Божию преданием вашим. Лицемеры!» (Мф. 15:1–9).

Здесь Иисус (а.с.) говорит о прямом повелении Бога чтить своих родителей, записанном на каменных скрижалях. Это повеление было истолковано правильными комментаторами Торы так, что, помимо прочих знаков почитания, все обязаны платить налог на пожилых родителей (пенсии государство тогда не предоставляло). Однако книжники и фарисеи, храмовые служители, впоследствии издали иное толкование (аналог фетвы у мусульман), а именно будто этот налог можно отдавать и не родителям, а храмовым служителям, что будет принято якобы как равнозначный «дар Богу». В результате клерикалы обогащаются, а родители могут остаться без средств к существованию.

Это и есть пример искажения комментаторами смысла слов Аллаха за рамками Торы. Однако сами слова Аллаха о почитании родителей сохранились в Торе, и их цитирует Иисус: «Почитай отца твоего и мать твою, [чтобы тебе было благо и] чтобы продлились дни твои на земле» (Исх. 20:12).

Эта ситуация из Евангелия вполне подтверждает общий смысл того, что в Коране говорится о Евангелии: «Мы отправили Иисуса, сына Марии, с подтверждением истинности того, что было прежде ниспослано в Торе. Мы даровали ему Инджил (Евангелие), в котором было верное руководство и свет, которое подтверждало то, что было прежде ниспослано в Торе. Оно было верным руководством и назиданием для богобоязненных» (5:46).

Евангелие для мусульман – это прежде всего подтверждение Торы, данной Аллахом. Нагорная проповедь Иисуса (а.с.) ясно подтверждает эту миссию: «Не думайте, что я пришел нарушить Закон или пророков: не нарушить пришел я, но исполнить. ...кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф. 5:17–19).

Иисус руководствовался теми письменами, которые получил Моисей, и проявлял такую же аскетическую ревность в исполнении Закона, как Илия. Поэтому все верующие должны были слушаться Иисуса так же, как Моисея и Илию, на что Всевышний указал особым знамением: «Взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, и возвел на гору высокую особо их одних, и преобразился перед ними. Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег... И явился им Илия с Моисеем; и беседовали с Иисусом... И явилось облако, осеняющее их, и из облака исшел глас, глаголющий: Сей есть сын Мой возлюбленный; его слушайте» (Мк. 9:2–5).

Таким образом, Всевышний дважды – при посвящении Иисуса Иоанном (а.с.) в Иордане и на горе в видении – дал знамение, что Иисус – Его посланник, которого все обязаны слушать. Его миссия была подкреплена также множеством чудес, первым из которых было само его рождение. Живя в семье бедного плотника и не имея религиозного образования, Иисус получил все знания свыше: «И дивились иудеи, говоря: как он знает Писания, не учившись? Иисус, отвечая им, сказал: мое учение – не мое, но Пославшего меня... Говорящий сам от себя ищет славы себе; а кто ищет славы Пославшему его, тот истинен, и нет неправды в нем. Не дал ли вам Моисей закона? И никто из вас не поступает по закону. За что ищете убить меня?» (Ин. 7:15–19).

Чудеса и знамения Божии должны были подчеркнуть благоволение Творца миров к Иисусу, чтобы лишить сынов Израиля даже малейших оснований обвинять его в волшебстве. Его миссия – заново научить духовно огрубевший народ исполнять Тору Божию, предсказать потомкам Ицхака кару за выход из Завета с Богом: «Я пришел во имя Отца моего, и не принимаете меня... Не думайте, что я буду обвинять вас пред Отцем: есть на вас обвинитель Моисей, на которого вы уповаете. Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и мне, потому что он писал о мне. Если же его писаниям не верите, как поверите моим словам?» (Ин. 5:43–47).

К Иисусу, а по сути, и ко многим пророкам в полной мере могут быть отнесены слова Всевышнего, сказанные пророку Иезекиилю: «И когда Он говорил мне, вошел в меня Дух и поставил меня на ноги мои, и я слышал Говорящего мне. И Он сказал мне: Сын человеческий! ...Я посылаю тебя к сынам Израилевым, к людям непокорным, которые возмутились против Меня; они и отцы их изменники предо Мною до сего самого дня. И эти сыны с огрубелым лицем и с жестоким сердцем; к ним Я посылаю тебя, и ты скажешь им: "Так говорит Господь Бог!" Будут ли они слушать или не будут, ибо они мятежный дом; но пусть знают, что был пророк среди них. А ты, сын человеческий, не бойся их и не бойся речей их... и говори им слова Мои, будут ли они слушать или не будут» (Иез. 1–2). Но если предыдущие пророки говорили о будущем покаянии и затем о возвращении милости Аллаха к народу Израиля, то теперь это был уже последний пророк, предупреждавший о прекращении миссии созидания и сохранения Царства Бога на земле только лишь потомками Ицхака, т. е. об окончании Завета Бога с Авраамом по линии Ицхака: «Сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его; и тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит» (Мф. 21:43–44).

Аллах предложил Ицхаку Свой Завет навечно, и он был бы вечным, если бы потомки Ицхака его соблюдали. Но вторая сторона Завета – люди могут сами изменить своим обязательствам и разрушить договор. Это же является причиной утраты многими народами и общинами Слов Аллаха, переданных им через Его пророков: «Аллах не отменяет милость, которую Он оказал людям, пока они сами не изменяют того, что в их душах. Воистину, Аллах – Слышащий, Знающий» (8:53).

После провозглашения Иисусом Христом (а.с.) изъятия у сынов Ицхака полномочий вести людей к Царству Божьему, путь дальнейшего спасения человечества требовал уже прихода нового посланника, который огласит условия Завета Всевышнего с иным народом. Новый Ходатай за людей должен принести всем людям подлинные знания о пути спасения. В этом и есть, с мусульманской точки зрения, смысл благовестия Иисуса Христа (а.с.), т. е. его Евангелия, Инджиля.

Иисус отверг предположения, будто он пришел создавать Царство Бога на земле, что входило в задачу последнего пророка – Машиаха, а значит, его задачей не было и утверждение нового, отличного от Моисеева, законодательства для этого будущего Царства. Его Царство – духовное, это нравственная проповедь, свидетельство истины: «Иисус отвечал: царство мое не от мира сего; если бы от мира сего было царство мое, то служители мои подвизались бы за меня, чтобы я не был предан иудеям; но ныне царство мое не отсюда. Пилат сказал ему: итак, ты царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что я царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа моего» (Ин. 18:36–37).

Учение Иисуса было устным (китаб по-арабски может означать и просто послание, переданное материальным путем, например голосом), хотя небольшие фрагменты были записаны его учениками и слушателями: например, относительно Евангелия от Матфея известный церковный историк Евсевий Кесаpийский воспpоизводит следyющее свидетельство Папия Иеpапольского, собиpавшего в пеpвой половине II в. yстные сказания цеpковных стаpейшин об апостолах и об Иисyсе: «Матфей на евpейском диалекте изpечения [Господни] записал, пеpеводили же их кто как мог» (Eus. HE. III. 39:16).

Таким образом, Инджиль, о котором говорится в Коране, – это все слова Иисуса Христа (а.с.), которые были сказаны им «именем Божьим», в первом или третьем лице. Нередко в записях древних пророков «я» пророка (или ангела) и «Я» Всевышнего перемежаются, например, в Торе: «И услышал Бог голос отрока; и ангел Божий с неба воззвал к Агари и сказал ей: что с тобою, Агарь? не бойся; Бог услышал голос отрока оттуда, где он находится; встань, подними отрока и возьми его за руку, ибо Я произведу от него великий народ» (Быт. 21:17–18). Здесь совершенно очевидно, что начинает речь ангел от себя, говоря о Боге в третьем лице, но вот последнее «Я» уже не может принадлежать ангелу, а только Всемогущему. То есть начинал речь ангел, а закончилась она откровением Самого Творца.

С учетом того, что слова Иисуса в оригинале на арамейском языке не сохранились, а сохранились только переводы, сделанные неизвестными переводчиками и никем из слушателей Иисуса не удостоверявшиеся на предмет соответствия оригиналу, а затем в течение не менее чем полувека они переписывались также без сверки, понятно, что никаких гарантий точности мы не имеем. И если даже на сохранившемся древнееврейском языке «я» ангела свободно переходит в «Я» Бога, то что говорить о таких переводах отдельно взятых цитат Иисуса (а.с.)?

Конечно, автором пророческих слов: «Сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его» (Мф. 21:43), не может быть человек, автором их может быть только Всевышний, а пророк – только передатчик и глашатай Его повеления. Однако в тексте это никак не выделено и заключить это можно лишь по смыслу слов, поэтому к такому неполному тексту, передающему лишь малую часть из того, чему учил Иисус , необходимы комментарии, и это было подтверждено высшими авторитетами христианства, составившими «Священное Предание», играющее роль, аналогичную роли «устной Торы» и Талмуда.

В используемом и ныне кратком изложении основ православной веры, называемом «Пространный Катехизис в доступном изложении» , составленном причисленным недавно к числу святых митрополитом Московским Филаретом, говорится о роли Предания (т. е. свода комментариев Святых Отцов церкви) для христианской веры и практики: «24. Св. Предание нужно и в наши дни для руководства к правильному пониманию Св. Писания, для правильного совершения Таинств и для соблюдения священных обрядов в чистоте первоначального их установления.

Василий Великий говорит об этом следующее: “Из всех хранимых Церковью догматов и традиций, одни получены из письменного источника, а другие приняты от переданного тайно Апостольского предания. Для благочестия же те и другие имеют одинаковую силу, и этому не будет противоречить никто, мало-мальски разбирающийся в церковных правилах. Поскольку, если мы осмелимся отвергнуть неписаные обычаи, как якобы не имеющие большого значения, то обязательно повредим Евангелию в самом главном, и более того, оставим от апостольской проповеди одну внешнюю оболочку.

Так, например, где написано, чтобы надеющиеся на имя Господа нашего Иисуса Христа осеняли себя крестным знамением? Какое Писание нас научило в молитве обращаться к востоку? Кто из святых записал нам слова призывания в преложении Хлеба Евхаристии и Чаши Благословения? Ведь мы пользуемся не только словами из Апостола и Евангелия, но и перед ними, и после произносим слова, взятые из неписаного учения и имеющие великую силу для Таинства.

По какому Писанию мы благословляем воду Крещения, елей Помазания, самого крещаемого? Не по тайному ли и неписаному преданию? Что еще? Помазанию елеем какое написанное слово научило нас? Откуда троекратное погружение человека? И относящееся к Крещению отрицание сатаны и ангелов его – из какого взято Писания? Не из необнародываемого ли и негласного учения, которое отцы наши, быв основательно научены молчанием охранять святыню Таинств, сохранили в недоступном любопытству и выведыванию молчании?” (Правило 97. О Святом Духе. Гл. 27)».

Согласно учению Православной церкви, для благочестия слова Иисуса Христа и комментарии к нему Святых Отцов (включая тайно передаваемые только посвященным) имеют одинаковую силу.

Текст слов Бога через Иисуса (а.с.), не сохранившись в оригинале, дошел до нас в переводах и иноязычных пересказах, будучи дополнен сунной Иисуса и комментариями авторов Евангелий – последователей Иисуса. На таком основании мусульмане по своим вероучительным методам не будут делать обязательных шариатских заключений. Однако у христиан другая религия и другие методы. Их аргументом является то, что Дух Божий входит и в переводчиков, и в переписчиков, и в позднее живших «Святых Отцов». Доказательством присутствия Духа в человеке они считают чудеса при жизни и после смерти данного человека. Если церковь признала наличие чудес, значит, по их убеждению, Дух Божий жил в этом человеке, значит, он святой и его словам можно верить.

Христиане считают, что причисленные к святым люди Духом Божиим истолковали слова Иисуса (а.с.) и его апостолов, поэтому не только сунна Иисуса, но и комментарии к ней и к словам Бога со стороны святых тоже считаются боговдохновенными. Кроме того, по их убеждению, Дух Божий входит и в каждого служителя церкви, священника, если он принял священнический сан по всем правилам, и коллективно (соборно) священники могут устанавливать, кто из умерших является святым и какие тексты должны считаться богодухновенными и могут служить основанием для выведения обязательных канонов церкви, а какие – нет.

Но собственные слова Иисуса Христа верующие в него, конечно же, не стали бы намеренно изменять ни лично, ни соборно. Таким образом, было бы совершенно неверным назвать такое положение дел «сознательным искажением» текста Евангелия Иисуса (а.с.) или слов Аллаха, переданных через Иисуса. Изменения затрагивали сунну (в самый ранний период) и, главным образом, комментарии, что вполне естественно. Специфика Христианства как религии, отличной и от Иудаизма, и от Ислама, находится именно в этих комментариях.

Говорить же об искажении конкретных слов Аллаха мы не можем уже потому, что у нас нет указания, с каких слов в Писании христиан начинается текст слов Творца миров, а с каких – идут учения или разъяснения апостолов и последователей Иисуса и позднейших комментаторов, причисленных к святым. Христиане по своим критериям считают все это боговдохновенным текстом, «Словом Божиим», а мы видим в нем переводной текст сунны Иисуса (а.с.) с позднейшими комментариями, но не знаем тех слов Иисуса от имени Бога, об «искажении» которых можно было бы рассуждать!

Мусульманин, руководствуясь своими критериями, после прочтения избранных мест из истории Иисуса сразу задаст вопрос: а кто был свидетелем? Установлена ли цепочка передатчиков от непосредственного свидетеля к автору Евангелия? Насколько можно верить в точность переводчиков, кто сличал их перевод с оригиналом? Установлена ли цепочка переписчиков текста, записанного автором Евангелия, до наиболее древней из известных ныне копий? Однако мы не вправе требовать от христиан того, что им не присуще. Если они считают, что для их веры достаточно того, что есть, значит, у них свои критерии, как и у нас свои.

Главное же для нас то, что, согласно Корану и Сунне Мухаммада (с.а.в.), все предыдущие Писания, до Корана, утрачивают свою функцию служить основанием для выведения шариатских норм, ибо каждый новый Завет всегда отменяет предыдущий. Мы и руководствуемся Кораном. Однако те, кто руководствуются предшествующими Писаниями: Торой Аллаха и «устной Торой», Евангелием (Инджилем) от Иисуса (а.с.) и Евангелиями (благовестиями) от его последователей, являются «людьми Писания», и Всевышний в Коране устанавливает очень благожелательное отношение к ним: «Если бы Аллах пожелал, то сделал бы вас одной общиной, однако Он разделил вас, чтобы испытать вас тем, что Он даровал вам. Состязайтесь же в добрых делах. Всем вам предстоит вернуться к Аллаху, и Он поведает вам о том, в чем вы расходились во мнениях» (5:48).

Притом неверно считать, что это благожелательное отношение касается только соблюдающих Тору Аллаха и Инджиль Иисуса – таковые вообще ничем не отличались от мусульман и стали мусульманами. Специфика, самая сущность отличия даже по названию иудеев и христиан от мусульман как раз в том, что их Предание дает иное, чем мы, толкование Торе Аллаха и Инджилю Иисуса (а.с.). И хотя мы не согласны с их толкованиями, ведущими их к отрицанию Корана, на котором основываемся мы, мы ни в чем не должны быть к ним несправедливыми.

На практике большинство верующих живут не по Писаниям, глубоко изучать которые могут лишь отдельные ученые, а по Преданиям. Это относится и к значительной массе мусульман, которые должны, выстраивая диалог с иудеями и христианами, отдавать себе отчет, что у них – иное Предание, иная методология, иные критерии святости. Но «основа для взаимопонимания уже существует. Это часть фундаментальных принципов обеих религий – любовь к Единому Богу и любовь к ближнему. Эти принципы мы встречаем снова и снова в священных текстах Ислама и Христианства. Единство Творца, необходимость любви к нему, необходимость любви к ближнему – вот общая почва между Исламом и Христианством», – так написали в 2007 г. 138 мусульманских ученых христианам разных конфессий.

Мы можем дискутировать, мы обязаны свидетельствовать об Исламе, чтобы каждый человек знал о существовании Корана и его призыве, так же как христиане стремятся везде свидетельствовать о своих убеждениях, но все это должно проходить в рамках мира и добрососедства, взаимного уважения и любви к Единственному Творцу миров, Который дал нам эту единственную землю для соревнования в богобоязненности и в благочестии, а не во вражде.

 Из книги «Ислам не такой! А какой? 40 ответов критикам Корана и сунны» (М. Ансар, 2008)

При перепечатке ссылка на сайт OneIslam.ru обязательна.

Полностью книгу можно скачать на странице Книги