Хотим мы этого или нет, но глобализация вошла в нашу жизнь. Мы пользуемся мобильником, сделанным в Финляндии, смотрим по японскому телевизору американские и французские фильмы, носим китайские рубашки, пьем индийский чай и едим японские суши. Может быть в другом наборе, но примерно в том же стиле. Плохо это или хорошо, но это реальность, которую мы не в силах игнорировать.

Но, как известно, глобализация – это не только экономическая категория, и, может быть, даже в первую очередь она не экономическая. Благодаря глобализации мы стали ездить на отдых в ранее недоступные Турцию, Египет, и многие уже не мыслят свою жизнь без этого. Существует несколько разнонаправленных потоков передвижения людей. Руссо туристо на улицах Каира, Антальи, Бангкока, Гоа, швейцарцы, немцы, японцы, китайцы в Казани, Москве, Санкт-Петербурге. Российские программисты в Силиконовой долине и университетские преподаватели в Великобритании и Бразилии. Люди стали передвигаться так, как никогда прежде в истории человечества этого не делали. Но при этом едут не просто физические тела, обладающие кошельками, они несут свою культуру, традиции, нередко выработанные веками, а то и утраченные за считанные годы.

Нередко именно по этому поводу поднимается вой и зубовный скрежет: «Кошмар, к нам приехали люди с другой культурой!!! Спасайся, кто может, спасайте родную культуру! Гоните пришельцев!» Но насколько реальную опасность представляют для одной культуры носители какой-то иной, отличной от нее культуры? Как это ни странно, лично мне представляется, что никакого. Попробую обосновать свое мнение.

Как известно, ни одна культура не существует в вакууме. Был, говорят, один народ, не общавшийся с другими то ли две, то ли четыре тысячи лет, да уже почти весь вымер. Япония пыталась жить в самоизоляции несколько веков, но даже при этом испытывала сильнейшее влияние Китая. Европа всегда тесно контактировала с Северной Африкой и Ближним Востоком, Россия и Турция вообще изначально зародились на перекрестках цивилизаций, и поэтому до сих пор не могут определиться, к какому миру принадлежат. Понятно, что далеко не всякий носитель перечисленных культур каждый день общался с носителями иных традиций. Но в каждой из них находилось достаточно много лиц, в той или иной степени знакомых с достижениями других культур и даже цивилизаций. Более того, люди, определявшие магистральные направления своей культуры, как правило, очень хорошо знали другие.

Именно поэтому практически в любой культуре выработан кодекс поведения по отношению к носителям чего-то иного. И не надо думать, что он обязательно заключается в расстреле на месте за то, что он чуть-чуть другой. Понятно, в первую очередь этот кодекс вырабатывался и существовал среди купцов, интеллигенции, людей образованных, или хотя бы просто вынужденных общаться с представителями других языков, религий, образа жизни. и учились они этому на протяжении многих лет, зачастую с детства. Нередко это были члены наследственных корпораций. Другая же часть народа, та, что общалась с вышеозначенными представителями иных культур лишь в случаях военных конфликтов или «спустившись за солью», так она и своей культуры то толком не знала. Но сейчас в результате глобализации и они вынуждены к такому общению. Вот о них то сейчас и будет речь.

Как известно, любое общество управляется определенными неписанными законами. Законы эти в чем-то совпадают с официальными (конституцией, моральным кодексом строителя коммунизма, шариатом, «по образу святых отец» и т.д.) или не совпадают. Причем зачастую неписаные законы бывают гораздо сильнее своих официальных аналогов. Контроль за соблюдением этих неписаных правил полностью лежит на общественном мнении, «что скажут старики, уважаемые люди, соседи» и т.д. А что будет, когда человек вырвется из-под внимания соседей, стариков и прочих уважаемых людей? Или когда эти неписаные законы просто исчезнут, по-крайней мере, для конкретного индивида? Вот тогда-то и получается человек, вышедший из рамок одной традиции, но не приобщившийся к другой.

Вот именно такой-то человек и является наиболее опасным. Особенно, если это человек, вышедший из общества, где обычай сильнее закона. Представьте себе. Человек родился, вырос, сформировался как личность, прожил 2-3 десятка лет в обществе, где все подчиняется мнению «что скажут соседи», где закон существует чисто номинально, и , если ты нарушил государственный закон, но не тот, которому все подчиняются, то вероятность наказания существует почти на грани случайности. И вот он попал в другое общество, где нет соседей, которые его сдерживали, нет мнения старших. И, самое главное, нет внутреннего тормоза, говорящего : «это делать нельзя, это запрещено». При этом государственным законам этот человек тоже не привык подчиняться, дома то он им не подчинялся, в своем родном обществе, в своей стране, так с чего он будет им подчиняться где-то еще в другом месте. Вот в результате и переполняются тюрьмы всякими отморозками из числа «людей не местных». (Между прочим, это касается не только иностранцев в России, но и наших соотечественников в Европах да Америках, Турциях и Арабистанах. В сущности разницы никакой.) А те же люди, у кого с детства выработаны навыки общения с людьми иной культуры, тот и, попав в другое общество, может нормально к нему адаптироваться, не выходя из рамок собственной идентичности.

Есть ли выход из создавшейся ситуации? Одни говорят: «границу на замок!» не вдаваясь в глубокие подробности, можно сказать, что демографическая ситуация этого не позволит, некоторые отрасли полностью заняты иностранцами, и наши соотечественники занимать их отнюдь не стремятся.  Некоторые предлагают предпринять массированные усилия по ассимиляции всех приезжих. То есть искоренить их культуру, и попробовать дать им другую, нашу. Одну из этнических общин России попытались в 1920-30-е гг. ассимилировать, снивелировать их идентичность, с тех пор их говор стал основой блатного жаргона. Впрочем, аналогичные попытки увенчались тем же «успехом». Да и универсальной идеологии, способной увлечь народ, аналогичной коммунистической идее большевиков, сейчас нет и не предвидится. Кроме того, вариант из интернационала «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем …» чреват именно тем, что затем не произойдет, а что могут натворить люди, лишенные одной культуры, но не приобретшие другую, мы все видим.

Так что выход остается один из двух – или переносить общинные отношения мигрантов на российскую почву, создавать их анклавы, где есть «мнение соседей», или дать им проект, близкий по наполнению их собственной культуре, но с местной, внутрироссийской спецификой.