Автор Дмитрий Владимирович Щедровицкий — известный теолог. С начала 1990-х годов Д. В. Щедровицкий читает курсы по библеистике в крупнейших светских и духовных учебных заведениях Москвы: в Московском государственном университете (на филологическом факультете в рамках Университета истории культур), в Московской пресвитерианской духовной академии, в Свято-Филаретовской московской высшей православно-христианской школе и в Российском православном университете св. ап. Иоанна Богослова, где он заведовал кафедрой библеистики.

Введение

Великая будущность была уготована Аравийскому полуострову издревле: еще во времена патриарха Авраама Всевышний обещал, что от сына этого патриарха, Измаила, произойдет «великий народ» (Быт. 17, 20). Когда Авраам молился Создателю, опасаясь за жизнь Измаила, своего первенца от Агари, он выразил свою мольбу о его благополучии в таких словах: О, хотя бы Измаил был жив пред лицом Твоим! (Быт. 17, 18) Конечно, в этой молитве слышится опасение не только за физическую жизнь сына-наследника. В Торе, как и в Коране, понятие «жизнь» воспринимается гораздо шире — как полноценное духовное бытие, основанное на твердой вере в Создателя мира, покорности Ему, пребывании в постоянном внутреннем диалоге с Ним. И в ответ на молитву патриарха Бог дал такое обетование: …Об Измаиле Я услышал тебя: вот, Я благословлю его, и возращу его, и весьма, весьма размножу; двенадцать князей родятся от него; и Я произведу от него великий народ. (Быт. 17, 20)

Вдумаемся в сказанное в Торе об Измаиле и его потомках. Авраам просил для сына своего жизни «с избытком» — и духовного восхождения, и физического процветания. И Всевышний, ответив ему: «…об Измаиле Я услышал тебя…», тем самым подтвердил, что просьба патриарха будет исполнена во всех своих значениях и смыслах. Мало того, Бог так свидетельствует о будущем Измаила: …Вот, Я благословлю его… (Быт. 17, 20) Благословение свыше — самое важное для жизни человека, а здесь говорится, что оно будет сопровождать Измаила всегда и повсюду. Именно с благословения начинается в приведенном стихе Торы перечисление предназначенных Измаилу благ. А ведь благословение сопровождает только верующих, благочестивых. Именно такими, согласно приведенному пророчеству, будут и сам Измаил, и его потомки — жители Аравии, составившие впоследствии арабский народ. Затем обетование продолжается: …И возращу его, и весьма, весьма размножу… (Быт. 17, 20) Если первая часть пророчества говорит о духовном преуспеянии потомства Измаила — арабского народа, о его особом благочестии в будущие времена, т. е. о грядущем появлении в его среде религии ислама, то вторая часть предсказывает не только значительное возрастание численности самих арабов, но и широкое распространение возникшего в их среде мусульманства, исторически ставшего третьей мировой религией единобожия — наряду с иудейством и христианством. «Весьма, весьма» размножится потомство Измаила — как физическое, так и духовное, т. е. те, кто в будущем станут приверженцами ислама. Как это свойственно пророческой речи, библейской и коранической, удвоение слова призвано указать на постоянство действия; в данном случае выражение «весьма, весьма» предвещает непрестанное умножение последователей ислама, что и происходит со времени основания этой религии вплоть до наших дней. Что же касается «двенадцати князей», происшедших от Измаила и ставших прародителями двенадцати крупных аравийских племен (их имена перечислены в Быт. 25, 13–16), то их число служит символическим указанием на всю совокупность народов, которые в свое время примут ислам и этим актом сольются в единую мусульманскую цивилизацию, составив «умму» — единую общину, мусульманский «сверхнарод» (ср. с двенадцатью коленами Израилевыми, образующими религиозно-культурное единство, несмотря на самостоятельность каждого колена в древности. Подобно этому и представители любой из наций, исповедующих ислам, именуют себя одновременно и собственным этнонимом — «арабы», «иранцы», «татары» и т. д., и общим термином «мусульмане». «Двенадцать» — сакрально значимое число на Древнем Востоке, означающее единство во множестве).

Наконец, пророчество Торы завершается таким обещанием Бога: …И Я произведу от него великий народ. (Быт. 17, 20) В контексте священной книги слово «великий» следует понимать как указание не только на численность, но и на величие духовное. Мусульманская цивилизация, как известно, внесла огромный вклад в сокровищницу общечеловеческой культуры. Этот вклад ощутим во всех областях мышления и деятельности: в теологии и философии, науке и искусстве, политике и правоведении… Итак, Аравии, стране, где поселился Измаил со своей матерью Агарью и где от него произошел арабский народ, суждено было сыграть одну из ведущих ролей на сцене всемирной истории. Хотя некоторые отрасли потомства Измаила (например, поселившиеся на юге Палестины наба- теи — сыны Наваиофа, одного из упомянутых выше двенадцати князей; см. Быт. 25, 13) достаточно рано созрели в политическом и культурном отношении, тем не менее большинство племен Аравии многие столетия ждали своего часа — исполнения пророчества, изреченного Богом еще в эпоху Авраама. Этот час настал с рождением великого пророка Мухаммада (570–632 гг. н. э.). В то время Аравия, находясь в стороне от магистрального развития всемирной истории, представляла собой огромную территорию, населенную разрозненными арабскими племенами, большинство из которых, давно отступив от единобожия своих праотцев Авраама и Измаила, пребывало в язычестве. Арабы поклонялись многим богам и совершали служение их идолам даже в центральном своем храме — общеарабском святилище в городе Мекке, которое, по преданию, некогда было основано самим Авраамом для поклонения единому Богу. Тем не менее память об Аврааме и Измаиле сохранялась в среде арабских племен, как и само имя истинного Бога — Аллаха (ср. Элоах, или Элохим,— одно из главных имен Бога в Торе и последующих библейских книгах). Однако в эпоху арабского язычества (именуемого «аль-джахилийа» — «незнание») Он почитался только как верховный, наиболее могущественный бог, отец и властитель многих других божеств. Однако в немалом числе арабы, по наследству сохранив воспоминания о временах Авраама, как бы инстинктивно тянулись к истине и потому искали веру более чистую и возвышенную. Очевидно, в связи с этим иудейство и христианство, достаточно распространенные в то время в Аравии, исповедовали не только переселенцы из других стран Передней Азии, но и целые арабские кланы и племена. Велись и своеобразные искания Бога вне этих традиционных религий; стремящихся к чистому внеконфессиональному монотеизму именовали ханифами. Мы не станем излагать биографию пророка Мухаммада: к настоящему времени на русском языке достаточно источников и исследований на эту тему.

Подчеркнем только, что Мухаммад выступил со своей великой миссией — возвещением единобожия и призывом к возвращению в лоно чистой веры праотца Авраама — в эпоху духовного разброда в его родной Аравии, преобладания в ней язычества, а также разногласий между различными направлениями иудейства и христианства. Это было время непрестанных кровопролитных войн между отдельными арабскими племенами и их временными коалициями, время господства антигуманных, жестоких обычаев в среде арабов (например, рождавшуюся в семье девочку нередко живьем зарывали в землю, чтобы впоследствии не нужно было давать за ней приданое; существовал обычай кровной мести, стоивший жизни огромному числу жителей, и т. п.). В то же время следует отметить, что в среде жителей Аравии сохранялись древние традиции щедрого гостеприимства, верности своему слову, благородства по отношению к слабым и беззащитным, восходившие еще к временам Авраама и Измаила. В таких противоречивых обстоятельствах жизни арабов, среди царившей меж ними вражды и смуты, началась проповедь Мухаммада, призванного свыше Самим Богом для того, чтобы дать человечеству новый великий духовный импульс в виде религии чистого Богопочитания и покорности воле Создателя («ислам» означает по-арабски «примирение»: имеется в виду установление мира между Богом и человеком, Ему покоряющимся, а также между людьми, составляющими единый, в религиозном смысле, народ, или общину,— «умму»). К концу же жизни и проповеди пророка Мухаммада огромное большинство жителей Аравии приняло провозглашаемую им весть, уверовав в Аллаха как единого Бога и приняв Коран — новое священное писание, излагавшееся пророком вначале устно и записанное его преемниками лишь впоследствии. После окончания земной жизни пророка началось победное шествие ислама по земле: в короткий срок к мусульманскому государству, Халифату, были присоединены огромные территории в Азии, Африке и отчасти в Европе.

Распространение ислама, а также расширение его влияния на иные вероучения и культуры, плодотворное взаимодействие его идей с мировоззрениями, сложившимися ранее, продолжались с тех пор век за веком — от эпохи самого пророка Мухаммада до настоящего времени. Именно во времена Мухаммада исполнилось упомянутое пророчество Торы: потомки Измаила стали подлинно «великим народом» (Быт. 17, 20). Текст Корана ниспосылался свыше пророку Мухаммаду частями — в течение многих лет. Его суры (главы) делятся на более ранние — мекканские (исполненные поэтического пафоса, основанные на яркой, неповторимой пророческой образности) и более поздние — мединские (изложенные в более «спокойном», «рассудочном», тоне и содержащие больше законодательных предписаний). Ниспосылание Корана происходило в определенное время и в определенном месте, но это живое слово Бога было адресовано не только конкретным людям — поколению современников пророка, но также и всему человечеству. Уже первая сура, «Открывающая книгу» («Аль-Фатиха»), упоминает тех представителей традиционных религий, которым мусульмане уподобляться не должны: это «находящиеся под гневом» и «заблудшие» ([Кр] 1, 7). Очевидно, что те, на кого Бог гневается, знают истину, но не следуют ей; а «заблудшие» — это те, в чье религиозное учение вкрались серьезные искажения. Однако, в противоположность двум указанным разновидностям отступников от истины, Коран упоминает и «благочестивых» — тех носителей традиционных религий единобожия (т. е. иудеев и христиан), которые остались верны изначальным заветам своих учителей — Моисея и Иисуса. Именно «благочестивым», «держащим прямо Тору и Евангелие» ([Кр] 5, 66), «стремящимся опережать друг друга в доб- рых делах» ([Ку] 2, 148), и было предназначено принять благовестие Корана в первую очередь. Об этом свидетельствует уже само «преддверие» книги — начало второй суры: Эта книга — нет сомнения в том — руководство для богобоязненных… ([Кр] 2, 2)

Таким образом, Коран предназначен стать ясным указанием, «путеводителем духовным», прежде всего для тех, кто уже богобоязнен к тому моменту, когда впервые слышит или читает его суры. А такими богобоязненными могли быть во времена пророка Мухаммада чистосердечные, искренние верующие из среды иудеев, христиан или ханифов, руководствовавшиеся существовавшими библейскими писаниями в поисках собственного пути к Богу. Предложенный благочестивым людям как новое откровение Бога, Коран говорит образным языком, хорошо знакомым богобоязненным иудеям, христианам и другим последователям единобожия. Он во всех смыслах продолжает библейскую традицию, и поэтому существует возможность ее привлечения как для раскрытия коранических образов, так и для правильного истолкования самого учения Корана; более того, именно она создает тот контекст, в котором лишь и возможно настоящее понимание священной книги ислама.

Коран как новое откровение

Вернемся к вопросу о взаимодействии Бога с душой пророка, получающего откровение. Мы уже сказали, что непосредственное общение души с Создателем посредством посылаемого Духа Святого сопровождается служением ангелов. Это под- тверждает и следующий аят: Он, по Своему распоряжению, ниспосылает с ангелами Духа на того из рабов Своих, на кого хочет… ([С] 16, 2) Мысль о сопровождении вышней вести ангельским служением конкретизируется в утверждениях Корана о том, что ангелы призваны охранять пророка от посягательств на его жизнь, саму весть — от искажения, а внемлющих ей — от внутренних колебаний и внешних врагов. Однако Корану свойственно еще и особое, оригинальное, учение о связи Духа и пророчества с ангелами, о чем будет сказано ниже. Подчеркнем, что непосредственное излияние Духа Святого сопровождает не только откровение в целом, но и каждый ниспосылаемый аят в отдельности: Скажи: истинно, Дух Святой от Господа твоего низводит его [стих Корана] для того, чтобы укрепить верующих… ([С] 16, 102 / 104) Как видим, Дух Божий не только доводит смысл и форму аята до сознания пророка, но и присутствует при восприятии (слушании, чтении) этого аята верующими, укрепляя их веру. Дело в том, что суть и смысл всего творения — общение между Богом и душой, и ради этого великого диалога создан весь мир. Способ же возобновления диалога после грехопадения и изгнания из рая — восприятие человеком воли Божьей, явленной через пророчество, и следование ей. Вот почему каждое провозглашение и изъяснение воли Божьей становится центральным событием во всем мироздании и обладает столь высокой значимостью, что всякий раз сопровождается особым излиянием Свя- того Духа как на передающего слово, так и на воспринимающего весть: Мы сотворили небеса, землю и то, что между ними, только для проявления истины. ([С] 15, 85) Истина, «проявляемая» в момент экстатического восприятия небесной вести душой пророка и не менее вдохновенного запечатления этой вести в устной речи или на письме, свидетельствует о сверхъестественной способности данной души к уразумению наиболее возвышенных идей. А такая способность даруется лишь по милосердию самого Творца.

Так, Коран упоминает …Раба из Наших рабов, которому Мы даровали милосердие от Нас и научили его Нашему знанию. ([Кр] 18, 64) Согласно сказанному, сам Коран является, в определенном смысле, «самораскрытием», «манифестацией» Всевышнего, а не только вестью от Него: Воистину, Коран — послание Господа миров, С которым снизошел верный Дух На твое сердце, чтобы ты стал одним из увещевателей, Но на ясном арабском языке. ([О] 26, 192–195) Здесь Дух Святой назван «верным», т. е. точно и достоверно передающим слово Божье пророку. А «сердце» — это интеллектуально-эмоциональный внутренний мир самого пророка. В связи с таким пониманием «сердца» следует вспомнить, что и в Библии оно выступает как средоточие мышления и познания: …Предал я сердце мое тому, чтобы познать… (Еккл. 1, 17) Но оно же, в контексте библейской образности, является источником чувств: Сказал я в сердце моем: «Дай, испытаю я тебя весельем, и насладись добром»… (Еккл. 2, 1) Итак, сердце, одновременно вместилище и мыслей, и эмоций, есть как бы сокровищница, предназначенная для хранения Корана, в которой он «укрыт» в промежутке между его низведением свыше и сообщением его аятов людям. Поскольку же Божественный смысл должен быть облачен в человеческое слово, высказанное на вполне определенном языке, в контексте конкретной культуры («на ясном арабском языке»), то на этапе передачи откровения людям дух пророка с необходимостью переходит из состояния пассивно воспринимающей в состояние творчески осмысляющей, воплощающей Коран субстанции. Такое, совершенно уникальное, отличие пророка от прочих смертных отражается и на иных измерениях его бытия — в том числе и на образе жизни: Посланник Аллаха — образцовый пример для вас… ([О] 33, 21) Примером же для простых верующих пророк может быть не столько в отношении своей, в общем-то недостижимой для прочих, духовной высоты, сколько в отношении гармонии своей ежедневной жизни, каждого своего поступка, с Законом Божьим. Поэтому в исламе столь важное место занимает сунна (арабск. «обычай», «пример») — совокупность мусульманских преданий, содержащих многочисленные высказывания пророка и описание его поступков; эти предания предназначены для соотнесения с ними всего жизненного уклада, всего поведения верующих. Мно- гогранность пророческого служения представлена в Коране так: О пророк! Мы отправили тебя свидетелем, добрым вестником и предостерегающим увещевателем, Призывающим к Аллаху с Его дозволения, и освещающим светочем. ([Ку] 33, 45–46) Пять перечисленных здесь граней социально-религиозного служения пророка различаются между собой; каждая относится к отдельной сфере его деятельности, и лишь в совокупности они дают представление о его предназначении, цели всей его жизни.

Пророк — «свидетель» воли Божьей, и только он может быть таковым, поскольку от свидетеля требуется непосредственное знакомство с событиями, а лишь пророку дано проникать в духовный мир и получать оттуда прямые указания Создателя. Он есть также «добрый вестник» для праведных, которым предназначено наследовать рай, и его благовестие об этом укрепляет их на пути веры и добрых дел. Далее, он «предостерегающий увещеватель» по отношению к преступникам: рисуя перед ними страшные последствия их злодеяний, в том числе адские муки, пророк обладает силой отвращать хотя бы некоторых из них от гибельного выбора. Он также и «призывающий к Аллаху» для тех, кто вовсе не знает о Нем и Его воле, пребывая в язычестве, атеизме, скептицизме и т. п. И лишь после перечисления указанных четырех ролей упоминается пятое предназначение проро- ка: быть «освещающим светочем». Мы уже говорили о том, что «свет» в Коране чаще всего означает внутреннее руководство, получаемое верую- щим от Бога. Оказывается, что и на данном этапе духовного пути человека Мухаммаду отводится особая роль: он не только направляет своего приверженца на путь к «свету вышнему», но и принимает особое, таинственное. участие в его внутренней жизни, поддерживая своей молитвой общение души верующего с Богом. Сказанное помогает уяснить, почему о Коране говорится как об «иносказательном» учении: Аллах ниспослал самое лучшее учение — Писание с иносказательными, с повторяющимися чтениями. ([С] 39, 23 / 24) Двумя характерными признаками «лучшего учения» здесь названы иносказательность аятов и их «повторяемость». Если «иносказательность» таит в себе бесконечную глубину содержания, которое постигается каждым в зависимости от его духовной ступени, то «повторяемость» рассчитана на усвоение буквального смысла Корана даже теми, кто с трудом запоминает услышанное. Причем «повторяемость» подразумевается в двух разных аспектах: во-первых, Коран рассчитан на постоянное чтение и повторение, и, во-вторых, одни и те же темы, сюжеты и предписания многократно повторяются или варьируются в его сурах. Говоря же в общем, «иносказательностью» своей Коран привлекает наиболее развитых и взыскательных интеллектуалов и мистиков, а «повторяемостью» — простых верующих, для которых наиболее актуален буквальный смысл предписаний. К простым людям, которых, конечно же, подавляющее большинство, обращено, например, такое речение: Клянусь ясным Писанием! Воистину, Мы сделали его Кораном на арабском языке, чтобы вы могли уразуметь. ([Ку] 43, 2–3) Однако уже следующий аят вновь говорит о высочайшей мудрости, скрытой за простым содержанием стихов Корана, за их буквальным смыслом: Поистине сей Коран у Нас, полный величия и мудрости, в Скрижали, основе Писания. ([Ш] 43, 4) Здесь вновь сказано, что Коран имеет, как и другие священные писания, небесный архетип, исполненный высшей мудрости, а изложение его содержания на арабском языке в некотором роде вторично и предназначено (как и любая передача вневербального откровения человеческой речью) для уразумения простыми верующими («чтобы вы могли уразуметь»). В приведенных аятах вновь подчеркивается двуединый характер Корана: его внешняя простота и внутренняя Божественная мудрость. Причем эта мудрость способна просветить человека, находящегося на любом уровне понимания, и притом — в согласии с его насущной потребностью, заключая в себе указания относительно каждого плана бытия. Не случайно в Коране говорится о «многосторонности» ([С] 45, 20 / 19) восприятия различными людьми явленного через Коран откровения.

Отношение к инаковерующим

Признавая правомочными перед Богом обе предшествующие монотеистические религии — иудейство и христианство,— и ставя ислам в качестве третьей Богооткровенной религии рядом с ними, Коран в то же время подчеркивает, что спасения удостоятся только те последователи этих религий, которые верны завету с Богом, твердо держатся основ исповедуемой ими веры: Те, которые нарушают завет с Аллахом после вступления в него, разделяют, что повелел Аллах соединять, и делают непотребства на земле,— те несчастны. ([С] 2, 27 / 25)

Здесь перечислены три великих греха, в которые могут впасть верующие — последователи любой религии единобожия, включая самих мусульман. Первый из этих великих грехов — «нарушение завета с Аллахом», т. е. ниспровержение на словах и/или на деле основ собственного вероучения; впоследствии мы разберем некоторые указания Корана на этот счет. Второй великий грех — «разделять то, что повелел Аллах соединять». Поскольку одним из основных предписаний каждой религии является единение ее приверженцев, основанное на общих взглядах, общем служении Богу, братской любви и взаимопомощи, то разделение религии на толки и секты, особенно же на враждующие друг с другом конфессии, рассматривается как тяжкое преступление. Третий великий грех — «делать непотребства на земле», т. е., зная нравственные предписания религии о человечности, сострадании и т. п. и соглашаясь с ними на словах, в действительности постоянно их нарушать; а это последнее ведет к тому, что, вместо того чтобы служить для неверующих, язычников и колеблющихся в вере образцом благочестия и добрых дел, представители той или иной религии умножают зло в огромных масштабах («на земле» — подразумевается как бы вся населенная часть земли, поэтому речь идет не о частных грехах и пороках тех или иных верующих, а об «общих грехах» целых конфессий, совершающихся с благословения их ведущих представителей).

Последние слова аята указывают на будущую судьбу совершающих все эти великие грехи: они названы «несчастными», т. е. лишающими себя радости Богообщения и братской любви в жизни земной, а также и блаженства будущего века. Называя верующих, отступающих от основ завета, «несчастными», Коран предоставляет Самому Всевышнему вершить Свой суд над ними — и этим как бы советует верным блюстителям ислама проявлять сочувствие к таким обреченным людям. В то же время, по отношению к тем, кто верен основам завета той или иной монотеистической религии, и Сам Бог проявляет Свою верность. Так, например, об исповедующих иудейство сказано: О сыны Исраила [Израиля]!.. Будьте верны завету со Мной, и Я буду верен завету с вами… ([С] 2, 38 / 36) Здесь не говорится, что приверженцы иудейства должны для собственного спасения обязательно принять ислам (вспомним, что средневековые христианские проповедники считали невозможным спасение душ евреев и мусульман без принятия ими христианства; средневековому исламу была свойственна более широкая веротерпимость, нежели христианству). Иудеи должны лишь быть «верными завету» с Богом — разумеется, тому завету, который Бог заключил с их праотцами и которому Он обещал быть верным в случае верности и самих израильтян: Моисей… …Взял книгу завета и прочитал вслух народу, и сказали они: всё, что сказал Господь, сделаем и будем послушны. И взял Моисей крови, и окропил народ, говоря: вот кровь завета, который Господь заключил с вами о всех словах сих. (Исх. 24, 6–8) Тот же аят выражает уверенность в том, что израильтяне, верные первоначальному завету, примут также и весть, ниспосылаемую через Мухаммада, поскольку она подтверждает Моисеевы завет и Закон: Веруйте в то, что Я ниспослал, подтверждая прежнее… ([Ш] 2, 41) Рассматривается также возможность ситуации, когда те, кто проповедуют заповеди Торы, сами им не следуют — и таким образом оказываются вне сферы прощения и спасения: Ужели вы, указывая… людям доброе, забудете самих себя, тогда как читаете Писание? ([С] 2, 44 / 41) — ср. Римл. 2, 17–23.

Из приведенных слов Корана с ясностью следует, что Синайский завет, заключенный с народом Израиля при Моисее, остается в силе, и соблюдающие его спасаются для жизни вечной; ср. такое же отношение к Торе в Евангелии: …Доколе не прейдут небо и земля, ни одна йота и ни одна черта не прейдут из Закона [Торы], пока не исполнится всё. (Матф. 5, 18) В Коране содержится напоминание израильтянам о том, что они призваны стать «царством священников», научая все народы Богопознанию (Исх. 19, 6), и призыв к ним осуществлять эту высокую миссию: О сыны Исраила [Израиля]! Помните о милости, которую Я оказал вам, а также о том, что Я возвысил вас над мирами. ([Ку] 2, 47) Под «возвышением над мирами» здесь, как и в Торе, понимается избранность ради распространения истинной веры среди всего человечества — аналог дара священнослужения. Но не только иудеям, верным завету, а и всем последователям монотеистических учений, при условии их верности своей религии и творения ими добра, обещано спасение души: Воистину, верующим, а также иудеям, христианам и сабиям, которые уверовали в Аллаха и в Последний день и совершали праведные деяния, уготована награда у их Господа. Они не познают страха и не будут опечалены. ([Ку] 2, 62) Здесь предельно лаконично обобщено то, что объединяет монотеистические учения: вера в единого Бога, учение о воздаянии за добро и зло (вера «в Последний день»), заповеди о совершении благих дел. Очень кратко сказано и о сущности спасения: это избавление от всякой опасности («они не познают страха») и вечная радость («не будут опечалены»); ср. у Исаии: …Радость вечная будет над головою их… а печаль и воздыхание удалятся. (Ис. 35, 10) Подобное мы находим и в Откровении Иоанна: И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. (Откр. 21, 4) Все приверженцы веры в единого Бога обязаны знать по крайней мере Писание собственной религии — и следовать ему как прямому и истинному учению Бога. Те же, кто следует не Писанию, ниспосланному через пророка, а человеческим мнениям и учениям, не находятся на спасительном пути: Между ними есть невежды, которые знают не Писание, а одни только вымыслы… ([С] 2, 78 / 73) — ср. в Библии: …Так как этот народ приближается ко Мне устами своими… сердце же его далеко отстоит от Меня, и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей человеческих; То… мудрость мудрецов его погибнет и разума у разумных его не станет. (Ис. 29, 13–14) Но если последователи «заповедей человеческих», принимающие за основу религии «вымыслы» и «мнения», именуются просто «невеждами», то их наставников, выдающих собственные измышления за волю Бога, ждет весьма тяжкая кара: Горе тем, которые, написав книгу своими руками, говорят: «Это от Аллаха»,— для того, чтобы получить за то какую-либо ничтожную плату!.. ([С] 2, 79 / 73) Трудно с точностью определить, о ком конкретно здесь идет речь: подразумеваются ли авторы подложных («апокрифических») книг, подписывавшие свои творения именами патриархов, пророков и апостолов; или же имеются в виду те из числа авторитетов Талмуда и отцов Церкви, чьи поучения объявлялись наделенными Божественным авторитетом.

Полную версию книги вы можете скачать на сайте автора www.shchedrovitskiy.ru