Использование реакционной лексики вместо контекстной при освещении мусульманских вопросов – попросту халтура в журналистике. Но дело здесь гораздо серьезнее, чем подразумевает этот вывод. Эти пустые слова не могут показать человеческие качества мусульман или придать исламу такой же статус, как остальным мировым религиям.

Понятно, что ничего не понятно

Исламист, правоверный, джихадист, исламизм, радикал, мусульманин, экстремист, повстанец, фундаменталист, борец за свободу, неверный, умеренный, либерал, прогрессивный. Все эти слова означают все и ничего одновременно – свидетельство силы и изменчивости языка СМИ, особенно, когда дело касается слов, описывающихмусульман и ислам в современном мире.

Потенциал и скользкость такой журналистской «скорописи» становится очевиден по недавней статье в Associated Press, которая была приведена в разделе «Мир» газеты Los Angeles Times. Заголовок звучал так: «Индонезийский боевик получил 8 лет тюрьмы за двойной теракт в отелях».

Эта фраза – просто кладезь ширпотребной и расплывчатой лексики – исламист, боевик, экстремист. Этот заголовок рассказывает историю, лишенную контекста, и играет на чувствах и представлениях читателей вместо того, чтобы информировать их или бросать вызов предрассудкам.

Что такое исламист? Согласно словарю Принстонского университета, исламист это либо «ученый, обладающий знаниями исламских наук», либо «правоверный мусульманин». То есть, исламист это тот, кто много знает об исламе и старается тщательно следовать его нормам (заметьте, здесь не говорится ни слова о терроризме, насилии, ненависти или нетерпимости).

Индонезийца, приговоренного к 8 годам, называют «боевиком-исламистом». А кто такой боевик? «Активист (воинствующий реформист)».

И что же, упомянутый товарищ является ревностным мусульманским ученым с военной подготовкой? И сколько же у него в действительности исламских знаний? Может у него есть диплом Гарварда по специальности исламские науки, или же он уважаемый шейх? Насколько он вообще соблюдающий, в плане выполнения религиозной практики? Может, это просто человек, который по стечению обстоятельств «числится» мусульманином, и который был завербован для совершения преступлений в обмен на деньги или мстит за угрозы своей семье или общине? В этой статье таких деталей не содержится, и читателю остается только домысливать остальное на основании своих предрассудков.

И, наконец, что есть экстремист? Неудивительно, что это «человек, имеющий крайние взгляды». В соответствии с этим определением многие люди по сути являются экстремистами. Два самых экстремистски настроенных мусульманина, которые приходят в голову, это Усама бин Ладен (по понятным причинам) и Айян Али Хирси, которая утверждает, что Ислам «не просто уродлив, но и чудовищен», и что «христианские лидеры, тратящие свое драгоценное время и ресурсы на бесполезный межрелигиозный диалог с самозваными лидерами Ислама, должны направить свои усилия на обращение в христианство как можно большего количества мусульман».

Хирси, родившаяся в мусульманской семье и ныне являющаяся атеисткой, призывает к разрушению ислама путем обращения мусульман в другую религию. По-моему, звучит довольно-таки радикально, но я почему-то никак не могу найти в западных СМИ упоминания о ней как об экстремистке, разжигательнице ненависти, фанатичке, расистке и стороннице порабощения миллиарда мусульман планеты.

Вышеупомянутая статья Associated Press – проявление растущего медийного тренда, выражающегося в небрежной или почти отсутствующей увязке материала с контекстом, когда дело касается мусульман и ислама. Недавняя статья на CNN упоминает «радикальные исламистские группировки» и «радикальные исламские группировки», творящие «неисламские» насильственные действия.

Даже снимая с т.н. «радикальных исламистов, исламских боевиков и исламистского режима» ответственность за текущие межэтнические столкновения в Кыргызстане, Reuters продолжает применять к ним ряд расплывчатых неопределенных терминов, которые только захламляют контекст вместо того, чтобы прояснить его. ВВС сообщает, что подозреваемому в терроризме «установили нательный электронный датчик и велели жить в регионе Мидландс, чтобы держать его подальше от исламистских экстремистов в Лондоне».

То есть, надо держать этого подозреваемого в терроризме подальше от мусульманских религиозных ученых? Спасибо, ВВС, хорошо же вы меня проинформировали…. В этих и других мейнстримовых СМИ я почему-то никак не могу найти примеры аналогичных клише, подчеркивающих негативные стороны, в отношении христианства, иудаизма или буддизма. С другой стороны, как мы уже видели, у журналистов есть множество клише для ассоциирования ислама с насилием, угнетением и порабощением.

Главный вопрос здесь таков – все это отражает реальные взгляды большинства мусульман в мире, или же это намеренная небрежность немусульманской прессы и читателей? Неужели во всем мире нет никаких положительных историй об исламе и мусульманах? Как мусульманин, родившийся и выросший в США и работающий бок о бок с мусульманами в этой стране, я знаю много удивительных историй, о которых нигде не рассказывается.

И что все это значит? Короткий ответ таков: использование реакционной лексики вместо контекстной при освещении мусульманских вопросов – попросту халтура в журналистике. Но дело здесь гораздо серьезнее, чем подразумевает этот вывод. Эти пустые слова не могут показать человеческие качества мусульман или придать исламу такой же статус как остальным мировым религиям. Они также увековечивают наивную концепцию т.н. «столкновения цивилизаций».

Журналисты так гордятся собой, что они такие информированные и могут информировать других. Многим из них стоит напомнить себе о своей журналистской миссии и внимательнее отнестись к своему языку и своим предположениям касательно мусульман и ислама.